Неточные совпадения
Нельзя записать тропического
неба и чудес его, нельзя измерить этого
необъятного ощущения, которому отдаешься с трепетной покорностью, как чувству любви.
Я отвернулся и быстрыми шагами стал спускаться с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая равнина; затопленная мглистыми волнами вечернего тумана, она казалась еще
необъятней и как будто сливалась с потемневшим
небом. Я сходил большими шагами по дороге вдоль оврага, как вдруг где-то далеко в равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..» — кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
И чрез несколько минут все уже уснуло на селе; один только месяц так же блистательно и чудно плыл в
необъятных пустынях роскошного украинского
неба.
И все я был один, и все мне казалось, что таинственно величавая природа, притягивающий к себе светлый круг месяца, остановившийся зачем-то на одном высоком неопределенном месте бледно-голубого
неба и вместе стоящий везде и как будто наполняющий собой все
необъятное пространство, и я, ничтожный червяк, уже оскверненный всеми мелкими, бедными людскими страстями, но со всей
необъятной могучей силой воображения и любви, — мне все казалось в эти минуты, что как будто природа, и луна, и я, мы были одно и то же.
Проговорив это, дьякон пустил коню повода, стиснул его в коленях и не поскакал, а точно полетел, махая по темно-синему фону ночного
неба своими кудрями, своими
необъятными полами и рукавами нанковой рясы, и хвостом, и разметистою гривой своего коня.
О
необъятной глубине и безграничности
неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна.
Схватили меня, обняли — и поплыл человек, тая во множестве горячих дыханий. Не было земли под ногами моими, и не было меня, и времени не было тогда, но только — радость,
необъятная, как
небеса. Был я раскалённым углём пламенной веры, был незаметен и велик, подобно всем, окружавшим меня во время общего полёта нашего.
В смутном бормотании бродяги мне слышались неопределенные вздохи о чем-то. Я забылся под давлением неразрешимого вопроса, и над моим изголовьем витали сумрачные грезы… Село вечернее солнце. Земля лежит громадная,
необъятная, грустная, вся погруженная в тяжелую думу. Нависла молчаливая, тяжелая туча… Только край
неба отсвечивает еще потухающими лучами зари да где-то далеко, под задумчиво синеющими горами, стоит огонек…
Когда говорят о
небе, как о месте, где находятся блаженные, то обыкновенно представляют себе его где-то высоко над собою в
необъятных мировых пространствах.
Дальше, дальше уходил берег…
Необъятная ширь кругом и золотой поток лучезарного солнца там, наверху, под голубым куполом
неба, точно яркая безмолвная сказка голубых высот.
В четверг служил он обедню в соборе, было омовение ног. Когда в церкви кончилась служба и народ расходился по домам, то было солнечно, тепло, весело, шумела в канавах вода, а за городом доносилось с полей непрерывное пение жаворонков, нежное, призывающее к покою. Деревья уже проснулись и улыбались приветливо, и над ними, бог знает куда, уходило бездонное,
необъятное голубое
небо.
Облака на западе сияли ослепительным золотым светом, весь запад горел золотом. Казалось, будто там раскинулись какие-то широкие,
необъятные равнины; длинные золотые лучи пронизали их, расходясь до половины
неба, на севере кучились и громоздились тяжелые облака с бронзовым оттенком. Зелень орешников и кленов стала странно яркого цвета, золотой отблеск лег на далекие нивы и деревни.
Это должно было выражать и обхватывать что-то
необъятное и светлое, как в прямом, так и в иносказательном смысле: чувствовалось, что в голове у Фебуфиса как будто распустил хвост очень большой павлин, и художник уже положительно мечтал направлять герцога и при его посредстве развить вкус в его подданных и быть для них благодетелем: «расписать их
небо».